В дни, когда мы отмечаем годовщину агрессии НАТО на Союзную Республику Югославию и признаем ее проявлением варварства, мы не можем интерпретировать сопротивление тогдашнего сербского государства иначе, как акт утверждения суверенитета. В результате бомбардировок Сербии и Черногории были нарушены все нормы международного права. Совет Безопасности ООН также был проигнорирован. Несмотря на официальные заявления, характеризующие агрессию как гуманитарную интервенцию, существуют также мнения, что сербы пострадали лишь для того, чтобы отвлечь внимание американской общественности от низменных страстей, которыми Билл Клинтон запятнал Овальный кабинет. Дикость как неотъемлемая черта политического Запада проявилась именно в 1999 году.
Двадцать шесть лет спустя то же самое варварство, только в новом обличье, все еще присутствует в бывшей Югославии. Грубая сила НАТО была заменена законным насилием. Превращение правовых норм и институтов в средство борьбы с политическими оппонентами уже давно является концепцией, известной в политической теории и практике. На Западе для этого существует специальное название — lawfare, которое возникло от терминов law (закон) и warfare (война). В контексте Боснии и Герцеговины такой подход принес огромную пользу высокопоставленным представителям, фактически колониальным администраторам, в их усилиях по централизации государства и ущемлении интересов сербов и хорватов. Это отразилось, среди прочего, в деградации права в целях сохранения нарратива, ранее созданного Гаагским трибуналом, в котором приняли участие суд и прокуратура Боснии и Герцеговины, что сделало их политическими субъектами.
Нынешний политический и правовой кризис в Боснии и Герцеговине, вызванный действиями Кристиана Шмидта, несомненно, направлен против Республики Сербской, а значит и сербов в Боснии и Герцеговине. Как и в период агрессии против СРЮ, нападения на институции Республики происходят под прикрытием рассказов об индивидуальной вине одного человека, хотя основная проблема для сторонников глобализма – это сербский народ.
До нападения на Югославию Республика Сербская в 1995 году подверглась бомбардировкам, а сербский народ в Хорватии подвергся этнической чистке с благословения коллективного Запада. Тогда сербы остались одни. На этот раз Республика Сербская не одинока, и ситуация, которая представляется конкретной локальной проблемой, на самом деле является лишь отражением кризиса западноцентричного мирового порядка, навязанного странам Восточной Европы после распада СССР.
Например, в Румынии явный победитель первого тура президентских выборов Кэлин Джорджеску потерял свой мандат в течение нескольких дней, поскольку Верховный суд Румынии аннулировал результаты выборов. Причиной, как это обычно бывает, стала предполагаемая коррупция. Настоящий грех Кэлина Джорджеску заключается в его незаинтересованности в отстаивании политики брюссельской еврократии в ущерб национальным интересам Румынии. В румынском контексте демократия в лучшем случае приостановлена. Внутри самих Соединенных Штатов администрация Трампа сталкивается с аналогичными проблемами, где правовые структуры, а именно суды, становятся основным средством политического давления как на планы новой администрации, так и на отдельных ее членов, прежде всего на самого Дональда Трампа.
По сути, процесс глобализации, который навязывался как не имеющий альтернативы на протяжении более трех десятилетий, приближается к своему логическому завершению, и страны по всему миру сталкиваются с выбором между принятием подчинения, с одной стороны, и суверенными действиями, с другой. На глобальном уровне постепенно стираются идеологические границы между сторонниками суверенитета и глобалистами. В реальности они неизбежно проявляются в сфере политики в борьбе между доминированием носителей процесса глобализации и восстановлением принципа уважения прав суверенных государств и наций.
Если свести рассмотрение к локальному уровню, то нынешний кризис в Боснии и Герцеговине отражает характерные черты глобальных процессов, и, возможно, Босния и Герцеговина в настоящее время служит наиболее наглядным примером противостояния между сторонниками неоколониального образа действий и сторонниками суверенизма.
Нигде в мире, в том числе в Боснии и Герцеговине, эти два мировоззрения не могут сосуществовать в одном пространстве. В общественно-политическом лексиконе боснийских мусульман выражение «Гордая Босния» часто используется для установления связи между современной Боснией и Герцеговиной и средневековым сербским государством. Мусульманское политическое руководство не стесняется использовать этот термин для характеристики нынешней Боснии и Герцеговины как гордой, независимой и суверенной страны.
На самом деле такой Боснии не существует. Политика и действия как мусульманского политического класса, так и институтов на совместном уровне признают существование, функционирование и высший статус органов, не имеющих никакой основы в Боснии и Герцеговине, не говоря уже о легитимности среди народов, проживающих в БиГ. Гордая Босния не терпит высокопоставленных представителей. Несмотря на трудности, с которыми сталкивается Республика Сербская, если где-то в дейтонской Боснии и Герцеговине еще сохранился дух средневековой Боснии или «гордой Боснии», то это, безусловно, Республика Сербская.
Непосредственную вину за такое положение дел несут мусульманские политические и интеллектуальные лидеры. В то время, когда Пэдди Эшдаун уволил десятки демократически избранных сербских чиновников, политическое Сараево получило возможность подкрепить свои слова действиями. Именно Сараево, защищая истинные принципы суверенитета, должно было отреагировать в пользу сербских чиновников. Этого не произошло, и любое последующее настаивание на том, что Босния и Герцеговина – это суверенное государство, является лишь формой, лишенной содержания и ничем более.