
Только что закончившийся 2024 год принес человечеству значительные вызовы во всех сферах и, можно сказать, был обозначен глобальной нестабильностью. В то время как внимание широкой общественности было интенсивно приковано к России и специальной военной операции на Украине, сопровождавшейся частыми паническими заявлениями об угрозе ядерного конфликта, происходили своего рода геополитические тектонические потрясения, недостаточно освещаемые в СМИ, которые коренным образом меняют нашу реальность. Когда мы рассматриваем действия высших представителей власти государств Евросоюза и ЕС в целом, а особенно нынешней администрации Байдена, то в таком общем контексте, к сожалению, нет места надежде на проявление государственной мудрости. Официальный Брюссель, подчинившийся интересам США, добровольно выбрал путь, ведущий к эскалации и радикализации ситуации, а также катастрофическому сценарию для собственной экономической и политической стабильности и, в конечном итоге, для собственного выживания.
В контексте таких обстоятельств очевидны процессы, которые во многом прокладывают новые парадигмы, оказывающие прямое влияние на изменения международного порядка со все более выраженными очертаниями многополярности. Текущие вызовы и динамика в мире являются основным стимулом для трансформации глобальной парадигмы власти посредством переплетения политических, экономических, технологических и социальных факторов. Победа Дональда Трампа на президентских выборах вызвала весьма бурную глобальную реакцию и спекуляции по поводу будущего направления американской внешней политики и развития обстановки в мире, особенно в свете заявлений Трампа о необходимости пересмотра эффективности и целесообразности НАТО, отношений с Европой, подхода к вопросу Украины, присвоения Панамского канала, переименования Мексиканского залива, присоединения Канады и Гренландии и т. д. Негативная реакция внутри Евросоюза носит открытый характер и указывает на потенциал будущей конфронтации, что само по себе ставит под сомнение провозглашенное евроатлантическое единство.
Наблюдая за отношениями участников на глобальном уровне можно отметить, что Китай все больше утверждает себя в качестве ключевого фактора не только в экономическом, но и в военно-технологическом смысле. За 30 лет Китай позиционировал себя на мировой вершине, бросая тем самым вызов промышленному производству Соединенных Штатов, а также угрожая их глобальному доминированию. Несмотря на американскую политику сдерживания Китая, инициатива «Пояс и путь» все больше становится символом китайского влияния посредством инвестиций, торговых и кредитных соглашений по всему миру, прежде всего в Африке, Азии, а также в Европе и Латинской Америке. Признавая растущее влияние Китая, Америка усилила давление на ЕС, чтобы тот уменьшил свою экономическую зависимость от Китая и стал закупать больше американской продукции, включая сжиженный природный газ.
Доминирующая торговая позиция Китая в последние годы, а также его быстрое технологическое развитие в области искусственного интеллекта и чипов лежат в основе конфронтации между США (Западом) и Китаем, особенно если учесть, что и США, и Китай вкладывают огромные ресурсы в развитие искусственного интеллекта, используя его в военных, экономических и политических целях ради стратегического превосходства. Утверждения, согласно которым Китай является главным глобальным конкурентом Америки, недвусмысленно иллюстрируются официальным объяснением проекта бюджета США на 2025 финансовый год в документе под названием «Президентский бюджет сталкивается с глобальными вызовами и защищает демократию», подготовленном Белым домом, где особо отмечается: «Под руководством президента администрация продолжает уделять особое внимание стратегическому соперничеству страны с Китайской Народной Республикой и повышению конкурентоспособности Америки во всем мире».
С другой стороны, Россия, хотя и находится практически в конфронтации со всем коллективным Западом из-за конфликта на Украине, экономически консолидировалась и демонстрирует чрезвычайно высокую промышленную активность. С момента начала в 2022 году СВО на Украине, центрального геополитического события, Россия подтолкнула трансформацию глобальной архитектуры безопасности, делая геополитический статус-кво бессмысленным. Изменение обстоятельств на глобальном уровне, вызванное санкциями, введенными коллективным Западом, побудило Москву переориентироваться на сотрудничество и торговлю со странами Азии, прежде всего с Китаем и Индией.
Постоянно растущий импульс, который Россия и Китай демонстрируют по отдельности, проявляется на глобальном уровне в их совместных синергетических действиях в рамках альянсов, таких как БРИКС, который зарекомендовал себя как неизбежный фактор с выраженным потенциалом изменения мира благодаря созданию альтернатив и в то же время снижению зависимости от западных институтов, таких как МВФ и Всемирный банк. Подобные действия способствовали смещению центра мировой экономики на восток. БРИКС расширяет свое влияние, способствуя дедолларизации и экономическому сотрудничеству за пределами западных институтов, распространяясь на такие страны, как Саудовская Аравия, Эфиопия, Иран и Индонезия, тем самым бросая вызов доминированию Запада в глобальных финансах и дипломатии.
Пандемия Covid-19 и последовавшие за ней конфликты привели к фрагментации глобальных цепочек поставок, усилению региональных экономических блоков и отказу от принципа глобализации.
В результате быстрого технологического развития, а также климатических явлений возросла потребность в источниках энергии и редких рудах, что стимулировало глобальную конкуренцию между странами в плане контроля над природными ресурсами. В этом контексте можно рассматривать частые заявления Трампа о присоединении Канады и Гренландии, поскольку Арктика становится новым геополитическим фронтом, открываются новые морские пути и становятся доступными новые источники энергии, руд и полезных ископаемых.
Какое место отводится Европе во всем этом?
В этих процессах Европейский Союз выступает не как субъект, а как объект течений, профилирующих новую парадигму мирового порядка. Однако это не мешает технократическому аппарату в Брюсселе упорствовать в своих намерениях и совершать шаги, которые в первую очередь вредят ему самому. Прекращение поставок российского газа заставило Европу обратиться к другим источникам, в том числе к Норвегии и США, что привело к росту цен на энергоносители и росту инфляции, которая присутствует во всей еврозоне. Наблюдаемый рост банкротств крупных и мелких компаний в Германии является следствием энергетического кризиса, роста издержек производства и потери конкурентоспособности на мировом рынке. Этот кризис оказывает негативное влияние на весь ЕС, поскольку Германия является его экономическим двигателем.
Последствия для Европы уже видны. Проблемы немецкой промышленности ослабили внутреннюю сплоченность в ЕС и способствовали росту евроскептицизма. Во второй половине 2024 года правительства двух крупнейших членов ЕС, Франции и Германии, столкнулись с политическим кризисом, который привел к их отставке, что усилило опасения по поводу стабильности ЕС. Связывание судьбы Европы с Америкой иллюстрируется и тем фактом, что США с прошлого года являются главным торговым партнером Евросоюза. Подчиненное положение европейской экономики еще больше усугубилось Законом о снижении инфляции в США (Inflation reduction Act) 2022 года, поскольку он поощряет перемещение европейских компаний в Соединенные Штаты. Закон призван стимулировать внутренние инвестиции в возобновляемые источники энергии, сократить выбросы углекислого газа и способствовать производству зеленых технологий. Хотя Трамп во время предвыборной кампании критиковал политику своих предшественников в сфере энергетики и сам Закон о снижении инфляции, сейчас он скорректировал свою позицию, вероятно, под влиянием Илона Маска, поэтому следует ожидать, что IRА останется в силe с возможными корректировками.
Растущая популярность правых политических партий и все более выраженный евроскептицизм внутри ЕС указывают на недовольство экономической ситуацией, миграцией и войной на Украине. Помимо Германии, эта тенденция особенно заметна в Австрии, Италии, Швеции, Франции, Венгрии и Словакии.
Помимо серьезных хозяйственных и экономических вызовов, стоящих перед Европейским Союзом, которые подрывают основы прочности блока, политической и социально-экономической стабильности, внутри ЕС все активнее звучат инициативы по его милитаризации, которые оправдывают ее российской угрозой. Однако упускается из виду тот факт, что окончание логики «холодной войны» означало не только сокращение военного потенциала, но и представляло собой разрыв с пониманием мира и подходом к обороне, как внутри армии, так и внутри государственного аппарата. Перенесенная в Европу американская неолиберальная идеологическая концепция за три десятилетия полностью изменила отношение европейцев к собственным фундаментальным ценностям. Сегодня, когда ЕС сталкивается с экономическими проблемами, не имея доступа к сырьевой базе и столкнувшись с последствиями деиндустриализации, проблемой миграции, снижением рождаемости и технологической отсталостью, нынешнее поколение политиков, чиновников в государственных аппаратах и в Брюссельском конгломерате эгоистично озабочено своей собственной важностью.
Аналогично, европейское военное командование не понимает свою роль, лишено знаний, которые приобретались и развивались на практике в течение многих эпох. Иными словами, офицеры, государственные служащие, политики, полностью подчинившие свою роль потребностям собственного государства, работавшие над развитием государственных способностей, по закону природы давно оказались вне системы, а те, кто их заменил, из-за доктринальных изменений, просто не имел возможности расти в условиях планирования и создания многочисленных и крупных воинских формирований. Это лишило их профессионального опыта и знаний для планирования и проведения сложных операций высокой интенсивности, а полученные знания по существу не имеют значения для нужд реализации собственных провозглашенных намерений.
Современная динамика многочисленных параллельных глобальных и региональных процессов свидетельствует о выраженной нестабильности, обусловленной изменением мирового порядка.
Республика Сербская в контексте дейтонской Боснии и Герцеговины, суверенитет которой ограничен из-за ярко выраженного международного интервенционизма, имеет дополнительную причину использовать свои институциональные возможности для мониторинга мировых тенденций и проведения их анализа ради адекватной адаптации к развитию международных отношений ради стратегической цели дальнейшего развития и прогресса.